посадил весной, а летом кушай: картошка, репа,
аль свекла. А эту штуку посади, ходи за ней
лет десять аль пятнадцать...
Егор посмотрел на Мичурина и но выражению
его лица вдруг понял, что говорит неверно и глу
по и хотел было тут же замолчать, чтобы не по
пасть впросак и не стать посмешищем, но при
родное упрямство взяло в нем вверх и он сказал:
— Да, вот и ходи іза ней, береги от мороза да
прикидывай, какой будет вкус. Потом не успела
родитъ она, а тебе помирать пора. Вот-те и фрукт.
Кто-то будет кушать.
И вдруг на всю площадь, словно гром, раздался
всенародный смех, перевернувший всю душу
Егора.
—- Ну и помирай! Без тебя съедят! Помирай,
старый лапоть! — сказал молодой сердитый
красноармеец-инвалид и подошел к старику, как
к врагу. Теперь я тут же спрошу твоего внука,
что он скажет о тебе, когда вырастет твой сад?
Говори, малец! Сказывай народу!
Все посмотрели на егорова внука, десятилет
него Лукашку, стоявшего с кистью винограда.
— Скажу, — прозвенел в наступившей вдруг
тишине хрустальный голос Лукашки и стих.
— Говори.
— Скажу спасибо. Спасибо скажу, дед, добрая
тебе память, Каждый день буду говорить.
123
