наукой, говорю. Хлопнул дверью. Будь вы про
кляты, думаю. Встречаю его в коридоре — лица
нет!
Д о ч ь П а ш к е в и ч а . Мичурин?
К и ч у н о в. Да.
Д о ч ь П а ш к е в и ч а . Боже мой! Надо было
пригласить его к нам на Новый год!
К и ч у н о в. Пригласил.
П а ш к е в и ч . Благодарю вас. Я всегда восхи
щаюсь вашим благородством.
Д о ч ь П а ш к е в и ч а . Да, да. Вам бы не
профессором быть...
Все засмеялись.
К и ч у н о в. Абсолютно! Капитаном дальне
го плавания. Всю жизнь мечтаю.
П а ш к е в и ч . Что ж он не идет?
Д о ч ь П а ш к е в и ч а . Кажется, звонок?
(Уходит.)
П а ш к е в и ч . Меня не только департаменты
возмущают, господа...
К и ч у н о в. Понимаю. Когда даже в Канаде,
где вымерзли все вишни и осталась одна толь
ко— Мичурина, наша! Когда полземного шара
получает наконец возможность плодоводства на
новой научной нашей русской основе, почему мол
чат некоторые наши «жрецы», хранители мощей
природы?
