палуба іс пушками и дежурившими комендорами, часо
вой под кормовым флагом. Потом огневой дождь искр
рассеялся в воздухе. Это не входило в расчеты коман
дира, старавшегося замаскироваться темнотой. Он
рванулся от поручней и, смотря в упор на хорошо
сложенного человека среднего роста, с черными воло
сами, начал упрекать его тонким, срывающимся на
высоких нотах голосом:
— Мичман Каратанцев, что же это такое? Я пре
дупреждал, чтобы не случилась подобного фейерверка.
А у вас что получается на вахте? Немедленно
прекратить эту неуместную иллюминацию.
— Есть, — ответил мягким голосом провинившийся
вахтенный начальник и тотчас бросился к переговор
ной трубе.
Искры перестали сыпаться. Корпус корабля опять
потонул во мраке.
На мостик быстро поднимался человек, напоминав
ший газетную карикатуру на типичного толстяка.
Приблизившись к командиру, он заговорил:
— Сергей Павлович! Все трюмы я обследовал со
своей командой. В кормовых отсеках воды нет, а в
жилой палубе течи стало меньше. Машины работают
исправно. Делаем сто пять оборотов.
— Отлично, Андрей Павлович, — ласково оказал
командир, видимо довольный ретивостью, неожиданной
для толстяка, но тут же нотки досады послышались в
голосе командира, когда он заговорил о другом: —
Все это так. Но вы срываете нашу тактику. Мы
хоронимся в темноту, а ваша кочегарка искрами из
труб с головой выдает нас японцам. Еще раз прошу
вас, пожалуйста, накажите кочегараім строго-настрого,
18
