В Е К О В А Я Т Я Ж Б А
181
Беспрестанно везут и таща княжеское имущество,
пряча его по домам, и снова мчатся в имение. Подняв
хвост трубою, бегает взад и вперед лошадь, вырвавшаяся
от своих новых хозяев. Жалкая кляча еле везет сани
с колесами и плугом, а сзади, чертя снег, тащится про
езжая линейка; пожилой человек, понукая лошадь, покри
кивает:
— Эх-ма, гуляй наша!.. Все настойки пил, а бабью —
первый раз. И приложился-то ведь совсем к маленькой,
из чего поят лошадей, а вот поди ж ты — весело стало...
На снегу валяется человек. Артиллерист, подойдя
к нему, нагибается, ощупывает, переворачивает неподвиж
ное тело.
— Умер... Дорвался свободный гражданин...
Праздник, шаркая лаптями по снежной дороге, воз
вращается в свою жалкую хижину. Его сопровождает
жена, у которой на руках маленькая комнатная соба
чонка. Она все ворчит на мужа:
— Ты погляди на добрых людей — теперь все станут
бог;, ыми. А мы опять останемся ни при чем. Нет, от
нял у тебя бог разум. Портки не умеешь как следует
надеть— носишь гашником назад ...
Но Празднику не хочется ругаться—-он настроен по-
прежнему благодушно.
— Брось ты, старуха, толковать об этом. Не язык
у тебя, а телячий хвост. Тебе ясно сказали: за такую
собачку без разговору две четвертных выложут. Ну, и
ладно. Хватит тебе на гроб и на сорокоуст останется.
А когда преставишься, подхватят твою душеньку два
крылатых архангела под ручки и понесут этак легонько
прямо к Саваофу. „Вот, мол, она, раба божия Василиса,
Фролкина жена, что жила на краю села. Сколько, ска
жут, дьявол ни рылся в своих книгах, ни одного греха за
