214
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
Мужики наперебой рассказывали Потапу, как он был
пс хоронен и как они выручили его, во-время разрыв мо
ги \у, а он, слушая их, уже и сам начал восстанавливать
в памяти тяжелую картину пережитого уж аса... Когда засы
пали его землей, холодели ноги, давило грудь. Нижняя часть
тела постепенно умирала. Это он ясно сознавал. Потом
начала раздуваться голова, глаза полезли на лоб. Вокруг
него завертелись люди — мужики, бабы, ребятишки, сол
даты, поп с дьяконом, запрыгали в дикой пляске и за
ржали, как лошади. И все сразу куда-то исчезли. Остался
один только медведь, большой, лохматый. Он схватил
Потапа, затащил в тесную берлогу и навалился на него
своим тяжелым телом. А лицо у медведя было чело
вечье с большими усами. Близко заглядывал в глаза По
тапу и несуразно тряс головой. Наконец, зажал ему ла
пой рот и стал плеваться, не давая смотреть... Наступил
непроглядный мрак.
Кротов тряхнул головою, устало оглядел землянку и
трех мужиков.
— А где Трифон?
— Да ничего с ним не вышло: задохся паря... Ну,
мы его и оставили в могиле...
Потапа нарядили в рубашку и штаны, успевшие за это
время подсохнуть, и начали советоваться, куда его те
перь спрятать.
— Знаете что? — заговорил вдруг рыжебородый.
— Ну?
— Отвезу-ка я его к брату Якову, что лесником слу
жит в Ершовом лесничестве. Сорок верст до него. Ни
один супостат не заглянет туда...
Все согласились с таким решением.
— Ну, отпетый, ты пока что сиди здесь и грейся у
огня, а я побегу в село за воронком. Одежонку захвачу.
