240
И высокой грудью... (эгакій счастливецъ!)
А она, та Сайга, что его ругала
Глупымъ и святошей, и вралемъ, блуждала
До зари съ слѣдами отъ когтей медвѣдя;
То она дрожала, лежа подъ кустами
Въ непроглядномъ мракѣ, то дремала, бредя,
Что она въ союзѣ съ дикими волками
По лѣсу куда-то въ города несется;
То ждала, очнувшись, скоро-ль день займется;
То какъ бы въ тревогѣ—съ чѣмъ она вернется,
Шла, шла, шла... И вотъ ужъ, дымомъ насыщая
Мглу, свѣтлѣетъ утро; вотъ ужъ и крутая
Кровля чуть виднѣетъ въ видѣ силуэта
На туманномъ фонѣ поздняго разсвѣта;
Покраснѣла роща на зарѣ, гдѣ парни
Съ дѣвками гуляютъ _по ночамъ... До псарни
Добѣжать минутнымъ кажется ей дѣломъ;
Но ее коробятъ эти, съ закоптѣлымъ
Верхомъ, книзу дымъ свой стелющія трубы,
И заборъ, и щебень... Пріостановилась
Сайга—слышитъ шорохъ,—зачесались зубы,
И, себя не помня, вдругъ она вцѣпилась
Въ ногу проходящей бабы, изорвала
Ей подолъ рубахи,—баба закричала,
Сосунка-ребенка прижимая къ груди:—
