— Да? — машинально ответил Мичурин, за
вязывая перед зеркалом галстук и всматриваясь
в глубокие следы времени на своем лиде.
— Господи, как я ненавижу эти морщины! —
подумал он вслух и тяжело вздохнул. — Как
это некрасиво... Ужасно. Все бы отдал — ака
демию, звание и город, самый лучший в мире,
не то что Козлов, и почет весь и ордена. Эту
всю суету. Лишь вернуть бы мне хоть пятна
дцать коней вороных. Нет. Умчались из сада лета
и никогда уже... А сколько осталось незакон
ченного, сколько совсем непонятого. Так, Мичу
ринск, говорите? Пусть будет.
Потом он вышел в сад, остановился возле фи
алковой лилии и сиял шляпу.
— 1
Ну, Саша, вот мы с тобой и пошли.
Мичурин сорвал лилию п поместил ее в пет
лице сюртука.
Ему не хотелось ехать. Он пошел пешком по
городу. За ним на почтительном расстоянии шли
люди. Впереди людей — машина «Газик». Только
веселый рой мальчишек вился около самаго Ми
чурина. Вот он прошел одну улицу, другую,
взволнованный и задумчивый. С изумлением
глядели на него люди, так недавно, казалось,
питавшие к нему равнодушие.
Заврайземотдела со своим заместителем и Ря
бов шли рядом с «Газиком». «Газиком» правил
оскорбленный шофер, давно ненавидевший Ми
174
