IV.
Русская весна в разгаре. Прозрачное небо ясно-
голубым куполом висит над землей. Лишь три-
четыре облачка, затейливо-кудрявых, белых, точно
морская пена, тихо-тихо плывут по синему простору, то доверчиво сближаясь, то расходясь, словно
любуясь друг другом. Пылает солнце, щедро заливая широкое яровое поле животворными лучами,
и что-то матерински-творящее чувствуется на земле.
Каждая травка, і^ждый цветок жадно тянутся
в утомляющую высь, посылая неслышную хвалу
солнцу и небу. Порхают легкие бабочки, сверкая
пестрым нарядом, неугомоно, точно дело делают,
стрекочут кузнечики, жужжат хлопотливые пчелы,
перелетая с одного цветка на другой. А сверху,
с неоглядной вышины, так и льются трели жаворонков. Фроська, согнувшись, полет просо, проворно
дергая руками лебеду и пырей. Одета она в старый,
полинявший сарафан и посконную рубаху. На голове темный повойник, из-под которого выбились
непокорные пряди черных волос. Белеют округлые
икры босых ног. По временам она выпрямляет
усталую спину и стоит, глядя в хрустальную даль
задумчивыми глазами. Лицо Фроськи похудело,
грустные тени тяжело легли на него, брови строго
сдвинуты. Кругом так весело, светло, все тонет
в разливчатом сиянии весеннего дня, во всем чувствуется буйный трепет растущей жизни, а у нее
