Побѣжала, кричитъ, какъ безумная:
«Ли! дитя мое, ай!»—и—сердечная,
Изъ воротъ вдаль бѣжитъ—спотыкается,
Ливнемъ бьетъ ей въ лицо буря встрѣчная,
Молній блескъ по пути разливается.
Не легка, знать, дорога далекая!
Запыхалась ея грудь высокая,
Нѣтъ ужъ силъ... вотъ стоитъ...—покачнулася...
— Проклинать ей судьбу иль оплакивать?..—
Но иная гроза въ ней нроснулася,—
И всѣмъ тѣломъ она встрепенулася,
И пошла кое-какъ доволакивать
Свои ноги туда, гдѣ колышется боръ,
Гдѣ мелькаетъ жилье межъ утесистыхъ горъ.
Межъ утесистыхъ горъ ея хижина,
Какъ гнѣздо, что орлами насижено.
Тише вѣтеръ тамъ воетъ порывистый,
Только ключъ, что въ ложбинѣ извилистой
Чуть журчалъ, какъ рѣка наводненная
Внизъ но скатамъ бѣжитъ, и—не чудо ли!
Гдѣ она набралась этой удали?..—
Въ бродъ, за сучья держась, истомленная,
На порогъ свой она пробирается,—
Входитъ,—смотритъ—съ утра одинехонекъ
