323
И шипитъ, на дорогу выглядывая:
— Мать твоя померла, и хоромы твои
Провалились, и дворъ твой бурьяномъ заросъ...
Смутенъ ѣдетъ Иванъ Вогуслаевичъ.
Вотъ, и ночь пришла, свѣтелъ мѣсяцъ всталъ,
Звѣзды по небу стали разсаживаться.
На крутоярѣ стоитъ коренастый дубъ,
Распростеръ свои сучья, зоветъ его:
Отдохни, нрилягъ, добрый молодецъ,
Успокой ты свой сиротливый духъ,
Убаюкай сердце ретивое!—
И съ коня слѣзъ Иванъ Вогуслаевичъ,
Снялъ съ головы свой тяжелый шеломъ,
Разстегнулъ свои латы кольчужныя,
На песокъ прилегъ и забылся сномъ.
Не простой то былъ сонъ, а пророческій.
Видитъ онъ: Кривда лукавая,
Черноокая, бѣлогрудая, .
Прилегаетъ къ нему и, примащиваясь,
Сладко шепчетъ ему таковыя слова:
— Полюбила я тебя, добрый молодецъ,
А ты клятву далъ извести меня...
Не изжить тебѣ Горя-злосчастія,
И твой мечъ-кладенецъ не убьетъ меня.
Только Правда одна—Правда истинная,
2Г
