Такъ заохала старуха, головой
Покачала, почесалась и ушла.
Анна стала на колѣна.
— Боже мой!
На-яву или во снѣ—но я грѣшна!..
И, не чуя, какъ ей вѣетъ изъ окна
Раннимъ утромъ, видитъ съ ужасомъ она,
Какъ погасъ въ ея лампадкѣ огонекъ,
Сѣрой стрункой извивая свой дымокъ.
— Это онъ мою лампаду погасилъ—
Ангелъ плачетъ и лицо отворотилъ!..
И челомъ своимъ лилейнымъ Анна пиць
Преклояилася до самыхъ половицъ:
Подметая пыль ихъ русою косой,
Она плакала,—то билась головой,
То казалась неподвижной.—
Господа!
Душу той, что можетъ поводъ намъ подать
Къ безсердечному глумленью—разсказать
Трудъ не малый,—въ этомъ вся моя бѣда...
Но къ заутрени зовутъ ее. Вода
Освѣжила ей горячее лицо,
И, одѣвшись, она вышла на крыльцо.
Черезъ три часа, изъ церкви воротясь,
Анна молча за хозяйство принялась.
