А з то же время в царском Петербурге придворные
садоводы устраивали всевозможные зимние сады для родовитой знати и богачей. Лестницы и гостиные в княжеских и графских дворцах, в особняках дворян и завод-
чиков-миллионеров украшались выписываемыми из-за
границы диковинами вроде всевозможных «бругмазий»,
«бильберий», «рейхенбахий», «акантофениксов».
Царские чиновники не проявляли никакой заботы о
нуждах русского плодоводства и цветоводства.
Власти поддерживали и поощряли только тех «ученых» растениеводов, которые в книгах и лекциях доказывали, что Россия с ее климатом и почвами вообще не
может иметь ни своих хороших плодов, ни своих хороших цветов.
«Мы не в состоянии изменить свойств, данных растениям самим творцом», объявлял в своей книге Эдуард
Регель. Каждая страница его сочинения утверждала, что
невозможно двигать на север и разводить в средней полосе России нежные по вкусу плодов сорта й южные
породы. Лживые утверждения Регеля на все лады повторялись целым сонмом его единомышленников и выучеников. Все они советовали выписывать хорошие растения
только из чужих южных стран, пытаясь навязать русскому растениеводству известную зависимость от заграницы.
Но русские люди, одаренные талантом и болеющие
за судьбы родного края, не могли и не хотели мириться
с этими учениями и практикой, которые обрекали садоводство России на вечное прозябание.
М. В. Рытов, профессор Горецкого училища, одного
из первых земледельческих училищ в России, от лица
всех «русских деятелей, желающих процветания русского
плодоводства», ответил на книгу Регеля негодующей
статьей.
Разоблачая Регеля и его последователей, Рытов
писал: «Это пауки, которые повсюду наплели свои сети, и
пора, давно уже пора взять метлу, чтобы очистить их
паутину!» «Выдумка, никогда не достойная называться
именем науки», — вот что такое все рассуждения Регеля! — доказывал Рытов. — Ведь они «только тормозят
собою все успехи нашего плодоводства, перенося на русскую почву тевтонские способы выращивания и ухода заі
і
