оба задрейфили на четырех якорях. Спрашиваю у копченой воблы: „Как у тебя в голове?—Степа отвечает:
„Ясно, как за границей"... А сам носовой частью в
землю зарывается. Офицер подходит к нам. Мы в пыли
барахтаемся, но честь отдаем по всей форме, потому—
все соображаем. Скоро патруль подоспел, забуксировал нас и тянет на судно, а нам так весело, точно
сам Бог засмеялся...
Матросы, которых и раньше распирало от смеха,
громко расхохотались, расхваливая водолаза:
— Ну, и заливала!
— Молодчага!
А сам Дерюгин прилег боком на палубу, опершись
на один локоть, и замолчал.
На шкафуте разнеслась команда;
— На паровой катер, катер к правому борту!
— Эх, жаль уходить, - братцы!— заявил один из,
кучки матросов и, вскочивши, побежал, к правому трапу. Вскоре за бортом забурлила вода и катер шумно-
понесся к берегу.
Солнце скрылось, точно в море утонуло. Сумрак,
сгущаясь, стирал краски заката, а небо, все еще теплое от дневного зноя, будто опускалось ниже, расцветая звездами.
Водолаз молча слушал разговоры других матросов,
А
когда марсовой рассказал, как он, спасая какого-то
штатского человека, чуть было и сам не утонул, Дерюгин, приподнявшись, заявил.
— Мне тоже раз пришлось спасать одного...
Все повернулись к нему, прося:
— Расскажи, брат, уважь публику...
80
