океаны человек обошёл, а на берегу может уто
нуть. Бросились мы к нему и начинаем его подни
мать. А он отфыркивается, загребает руками, слов
но плыв&т по морю, и кричит нам:
— Женщин и детей спасайте, а я ещё могу
держаться!
Пока мы его довели до пристани, он малость
очухался.
Словом, — это настоящий боцман! Море для
него — мать родная, корабль — брат родной. Жаль,
начальство использует его не так, как нужно.
С таким боцманом можно поставить корабль на за
висть всем врагам.
И вот теперь я знаю строевое дело по учебнику,
а через Кудинова — и на практике. Что командир
ни спросит меня, на вбё я даю ему правильные
ответы. Но в унтер-офицеры он всё ещё не про
изводит меня. Говорит, что ему не хочется рас
статься со мною. Ну, что ж, я могу подождать, а
живётся мне с ним очень хорошо.
X I
Псалтырёв замолчал, увидев приближающегося
к нам лейтенанта. Мы оба вскочили и отдали
честь. Но офицер, занятый своими думами, про
шёл мимо, не обратив на нас никакого внимания.
Глаза на его окаменевшем лице были неподвижны,
как у рыбы, и напряжённо устремлены вперёд.
—- Наш вахтенный начальник Морозов, —*ска
зал Псалтырёв, когда мы снова уселись на скамей
ке, — мрачный человек. Никогда я не видал, что
бы он улыбался. Вот и узнай, чем он ушиблен, о
чём думает. Но матросов он не обижает. О бра зо
ванный человек!
Н о тут я попросил Псалтырёва рассказывать
дальше.
106
