— Так, так... Хорошо, очень хорошо!..
Его водянисто-белёсые глаза часто заморгали.
По лицу покатились слёзы и застряли в сивой бо
роде. Он поднял руку и сказал:
— Довольно!
А потом, словно отец при прощании со своими
сыновьями, он тихо и ласково наставлял наше на
чальство:
— Нужно, господа офицеры, любить барабан
больше, чем всякую другую музыку. Не стыди
тесь, если его божественные звуки вызовут у вас
слёзы. Это значит, что вы настоящие воины.
Адмирал взглянул на командира и почти дру
жески сказал:
—• Вы должны каждый день устраивать такие
репетиции.
Лезвии стал возражать:
— Конечно, ваше превосходительство, как воен
ные люди, мы все должны знать повороты направо
и налево, а также маршировку, но постольку, по
скольку это необходимо. А делать на это упор я
нахожу не совсем целесообразным.
— Почему?
— Мы готовим людей не для того, чтобы мар
шировать на плацу, а хорошо управлять боевым
кораблём.
Адмирал рассердился и так дёрнул себя за бо
роду, как будто хотел вырвать её. Глаза его ста
ли сухими. Он задвигал бровями и раскричался:
■— Вы, очевидно, примиритесь даже с тем, что
матрасы на корабле будут ходить, как деревен
ские бабы за грибами. Нет-с! Этому не бывать!
Если я что-нибудь приказываю, то у меня на пле
чах голова. Что же, по-вашему, я
.дурак
или идиот?
Я спрашиваю вас, господин капитан первого ран
га Лезвии, — дурак я или идиот? Будьте любезны
ответить мне на мой вопрос.
121
