вами камеру. Длинная, она вмещала, в себе более
сорока коек, ірасставленных в два ряда, причём
между каждой парой коек возвышалось по шкафу.
На продольной фасадной стене висели в рамах ка
кие-то правила для матросов, изображения золо
тых погон флотских чинов, патриотические лубоч
ные картины. С другой поперечной стены, из
посеребрённого киота, строго смотрел на людей по
кровитель моряков —«Николай-чуд отворец. Лицо
Псалтырёва, обескровленное деревенской нуждой,
на момент приняло выражение беспредельной то
ски. Но сейчас же он расправил, словно от уста
лости, широкие крутые плечи и, тряхнув кудрявой
головою, промолвил:
— Ну, ладно! Начало сделано. Остаётся немно
го —•только семь лет прослужить.
Кто-то из іновобранцев посмеялся над ним:
— Что ж это ты явился во флот в таком на
ряде?
Псалтырёв, не смущаясь, ответил:
—* А длд чего мне другой наряд? Казённое
добро получу, —*защеголяем.
Мы все были подстрижены нолевой машинкой.
На второй день нас сводили в баню. Недели че
рез две мы все оделись в одинаковую флотскую
форму.
З а это время мы перезнакомились друг с дру-~
гом. Мы уже о многих знали, откуда кто пришел,
какая семья у него осталась, знали, кто женат и
кто холост и чем занимался дома. По праздникам
у нас учений не было, но в город всё равно ни
кого не отпускали. Приходилось сидеть в камере и
скучать.
Прошло две Недели, как мы поселились во
флотском экипаже, а некоторые новобранцы всё
ещё с завистью относились к тем, которые по
Каким-либо причинам были забракованы приёмоч-
9
4
