НА ПАРОХОДЕ
145
они босые, с высоко засученными штанами, в ярких сит
цевых рубашках. С лодки, размахивая руками, неистово
кричит на них какой-то старик.
— Круче, круче забирайте, непутевые головы!..
Фрина подходи? ближе к пассажирам и, облокотив
шись на поручни трапа, ведущего на мостик, следит за
ними наметанным взглядом. Справа от нее кучка людей,
прочитав газетные новости, спорит о предстоящей вели
кой войне.
Слева, за ближайшим столом, сидят двое: хлебный
торговец, сырой и рыжебородый мужчина, с облупив
шимся от жары носом, в суконной поддевке, в смазных
сапогах, и пожилой священник, в белом подряснике,
с такой бородой, точно он держит во рту горсть пакли.
Они едят осетровую селянку и рюмками выпивают водку
из объемистого графина. Купец, прищуривая один глаз,
словно прицеливаясь, все подтрунивает над сященником.
— Отче! А на картине-то, что страшный суд изо
бражает, духовенство впереди нас шествует в преис
поднюю.
— Полно вам, Ермолай Николаевич, кощунствовать...
Купец, удерживая самого себя за бороду, как лошадь
за узду, громко ржет, довольный своей выдумкой.
Увидев Фрину, он облизывает мокрые усы и подми
гивает священнику, показывая глазами в ее сторону.
— С такой бы душеньку ублажить...
— Вырву око свое, если...
Священник не договаривает и, виновато моргая
зоспаленными глазами, смеется с пьяным хихиканием, не
замечая у себя на бороде крошек осетра и капель жир-
юго соуса.
— Вы, отче, только снаружи блажен муж, а в душе—
гоже векую шаташеся...
