— Воды много, а откуда она — неизвестно...
— Лучше смотри хорошенько по сторонам!
— Есть, ваше бродье!
Офицер мирно отходит, а сигнальщик, приставив
к
глазам длинный черный бинокль, оглядывает
го
ризонт. Легкий
ветерок налетами целует лицо. На
шире океана попрежнему пусто. Крейсер, шумно
бурля винтами, неуклонно стремится вперед.
Кириллов, опустив бинокль, долго смотрит, как,
сверкая, убегает вдоль бортов молочная, лохмати-
стая пена, но заслышав приближение вахтенного
начальника, направляется на левое крыло мостика.
По пути заглядывает в ходовую рубку. В ней светло и много, словно в магазине, разных блестящих
приборов. На диване спит командир с улыбкой на
лице — вероятно, видит хороший сон. Рулевой
стоит у компаса, твердо держа в руках штурвал и
не отрывая глаз от картушки. Пожилой штурман
сосредоточенно смотрит на разложенную карту,
что-то высчитывает и, повернув голову к рулевому,
тихо говорит:
— Зюйд - ост 75.
— Есть, зюйд-ост 75, — слышится в ответ.
Сигнальщик безучастно отходит, занятый своими
тяжелыми думами. Все ему постыло: и древний
океан, тихий, словно погруженный в старую свою
дрему, и небо, мерцающее многоцветными огнями
звезд, и тропическая ночь, веющая нежной прохладой. Хочется забиться в темный угол, куда не
мог бы заглянуть ни один человеческий глаз, одур-
—
150
-
