83 —
этот самый день, часов в одиннадцать, на нас налетели четыре японских крейсера. Сделали с ними
перестрелку и они удалились. А потом, только мы
пообедали, показалась с той же стороны и целая
эскадра. Навстречу нам шла. Сначала не так много
судов виднелось. Дальше —их начало прибывать все
больше и больше. Это, вероятно, было в конце первого часа. В это время всех матросов вызвали на
верхнюю палубу. Сошел с мостика командир наш и
сказал речь. Просил, значит, лучше сражаться и не
робеть. Мы, как полагается, ответили, что постараемся. Ну, все-таки, хорошо это он нам говорил. На душе легче стало. Дух поднял.
— А хороший был у вас командир?—перебивая,
спросил я.
— Редко такого человека встретишь. Правдивый,
честный. Говорил всегда на прямую. Любил он команду страсть как! Он уж бывало зря тебя не
обидит. Обращался ласково. А чтобы какой-нибудь
офицер да ударил бы при нем матроса, так куда
там! За такое дело он бы его замурыжил. Не любил он зубодробилов. Ну, понятно, и мы относились к нему с уважением. Всей душой любили.
Всякое приказание во-как исполняли. В руках все
горело. Шлюпки с дымом поднимали.
— Кто у вас был командиром? — спросил Дубровин.
Семен назвал фамилию.
— A -а а! — протянул Дубровин. — Слыхал, брат,
слыхал я о нем. Очень, сказывали, был добер.
6
*
