426
Оранжеваго цвѣта или мохомъ
Коричнево-зеленымъ. Письмена асе
Славянскія, которыхъ ужъ давно
Никто не разбиралъ, истерты были
Ногами и засыпаны землей.
Все навело меня на мысль, не здѣсь ди
Покоятся останки той княжны,
Которая весной въ окошкѣ мнѣ
Мерещилась...»
Тутъ мой пріятель, помню,
Пустился въ разсужденья. Повторить
Ихъ слово въ слово не могу я; но
Таковъ, по крайней мѣрѣ, былъ нхъ смыслъ:
«Я знаю, прахъ ея давно исчезъ,
Разсыпался и съ вѣтромъ, можетъ быть,
Вокругъ меня носился вмѣстѣ съ пылью...
Такъ, еслп я спрошу тебя: куда
Осѣлъ дымокъ соломинки спаленной, —
Ты безъ труда мнѣ тотчасъ асе отвѣтишь:
На камни, на траву, на человѣка;
Но гдѣ разсѣялось ея сознанье?
Въ какую превратилось пыль — печаль?
Или на комъ ея осѣло чувство —
Любовь ли, ненависть ли — все равно?
Кто скажетъ? Даже ты не скажешь»,
