жизнь Ивана Владимировича повисла на волос
ке, Терентий бросился в атаку. Схватив за грудь
самого здорового чубатого казака, он затряс его
как грушу, крича:
— Ты кого бьешь? Ты знаешь, кто это? Это
ученый! Я тебе голову оторву!
В это время разъяренный Мичурин, помятый, в
разорванном костюме, без шляпы, вырвал у каза
ка винтовку и, бросив ее картинным жестом пе
ред собой с криком «через мой труп», упал пе
ред воротами на землю. Казаки опешили. Между
тем Терентий уже схватился за винтовку и, кто
знает, не потерял ли бы мир в это роковое мгно
вение двух великих мечтателей, если бы на за
боре, как в кукольном театре, нс появился но
вый казак и не закричал:
— Большевики! Ваше благородие, большевики
обходят!
Все исчезло.
Мичурин поднялся с земли и выпрямился. Был
он в пыли и репейниках. Мокрые волосы сбились
в жалкие клочья, пот катился с него градом, но
благородный блеск торжествующего взгляда при
давал ему вид короля, только что спасшего от
змея свои владения. Он был бледен от внутрен
него огня. В единоборстве с противником он об
наружил такую ярость, что ему мог бы позави
довать любой великий артист или генерал. Его
тощая грудь ходила ходуном, и взбудораженный
103
