— Эмпириком?
— Да! Господа, осторожно. Уверяю вас. Мо
жет быть, нам придется еще перед ним шапки
снимать.... Характер, — да! Но я тоже не дурак,
У меня он весь, как на ладони.
— Господа, разрешите раскланяться! — Кар
ташев встал. — Мне пора.
— Как пора? — удивился Хренов, — А уха?
— Не могу.
— То есть, как не могу? Что не могу? Ухи
не могу? Господа!
— Не могу, не могу, — сказал Карташев и
глянул на часы. — Батюшки! Опаздываю к
поезду.
— Куда!!! — взревел вдруг исправник. — В
Петербург?! Без ухи? Что же подумает о нас
Академия наук?.. Задержать поезд!!!
Успокоив гнев, Хренов подошел к Карташеву,
и так при помощи мимики и непередаваемого
движения пальцев левой руки изобразил пре
лесть вкушения и выпивки, что все застыло во
власти его таланта. Застыл и профессор Карта
шев.
Шли годы. Миллионы юношей умирали на
фронтах империалистической войны. Страна об
ветшала и поверглась в печаль. Только природа
блистала неизменной своей красотой. По без
брежным лугам среди сонных лесов протекали
104
