— Пытливая женщина, — заметил секретарь. — Как
она работает?
— Работает, да не на ферме.
— Как?
— А так, не поладила что-то с завфермой и ушла.
Теперь в полеводческой бригаде.
Прасковью Николаевну пригласили в правление.
— Что же это ты, дорогая, — с добродушной грубо
ватостью спросил ее секретарь райкома, подавая мозоли
стую, рабочую руку.—Заварила кашу, а потом в кусты?
— В кусты ли, не в кусты, а только ничего не выхо
дит, — ответила Коврова.
— Потому, наверное, и не выходит, что отступила.
То, что вы делаете, — секретарь райкома перешел на
официальный тон, — новое, а за новое всегда драться
нужно. Вот и давайте драться.
Коврова приняла новую группу коров и с еще боль
шим рвением взялась за любимое дело, по которому,
лестно говоря, она тосковала все эти месяцы.
На одном из отчетно-выборных колхозных собраний,
когда стали выдвигать кандидатуры в состав нового
правления, Коврова услышала вдруг свою фамилию.
Предложение обрадовало и испугало ее. Кому ж е не
радостен знак общего уважения! Но как она, с ее-то
грамотностью, справится с поручением колхозников.
Ведь не только за себя, за всех отвечать надо будет. И
не отразится ли ее избрание в правление на работе?
Нет, новое поручение не помешало работе на ферме.
Даже после того, как к обязанностям члена правления
колхоза прибавились обязанности депутата сельского
Совета. Наоборот, народное доверие еще больше окрыли
ло Коврову. В 1938 году Прасковья Николаевна впервые
получила от каждой коровы своей группы более пяти ты
сяч килограммов молока. За эти успехи в следующем
году ее грудь украсила Малая золотая медаль Всесоюз
ной сельскохозяйственной выставки. С тех пор редкий
год она не получала пятитысячных удоев.
Коврова бережно хранит объемистые блокноты, «ко
ровьи дневники», как в шутку называет их Прасковья
Николаевна. В них записи ежедневных надоев молока
.от каждой коровы за много лет. Нередко встречаются
записи отдельно по каждой дойке, отметки об измене-
