А. Н О В И К О В - П Р И В О Й
ло
Потапу и Трифону связали ноги, опустили в могилу,
спустились туда же и двое солдат.
— Отпустите.., Никогда больше не буду... —- ста
раясь вырваться из страшных уз, продолжал выть
один.
— Прощай,
народ Крестьянский!
— кричал Кротов.
— Родимые! Их живыми хотят закоп а ть ...—громко
заголосила какая-то баба.
Женским воплем, тяжким и надрывным, огласилось
все кладбище. Плакали и ребятишки. Только мужики
молчали, угрюмо вздыхая, запуганные и подавленные
дьявольским замыслом капитана.
Под угрозой расстрела, тех же крестьян, что вырыли
могилу, заставили и зарыть ее. Неуверенно работая лопа
тами, они с ужасом бросали землю, закапывая живыми
тех, кто вырос в их среде, кто болел их болью.
Солдаты, находясь в яме, поддерживали Потапа и
Трифона в стоячем положении.
Туча закрыла полнеба и продолжала тяжко наползать,
сверкая вспышками молнии, издавая резкий треск и гро
хот, точно рвалось железо.
По мере того, как Потапа и Трифона засыпали зем
лей, лица их темнели, кровью наливались глаза. А когда
на поверхности земли остались только головы, капитан
приостановил работу невольных могильщиков и, обра
щаясь к народу, властно крикнул:
— Замолчите бабье! Иначе сейчас же разделаюсь
с вами!
И женщины, повинуясь непоколебимой воле капитана,
сразу прекратили вопль.
— Что — будете заниматься революцией?
— Простите...— сипела одна голова. — Отпустите...
Покрою все гоехи,..
