207
Онъ бы по-бурсацки ей загнулъ салазки,—
Словомъ, поступилъ бы по-бурсацки скверно.
— Ну, входи.
И Сайга очутилась въ кельѣ
У медвѣдя. Мишка былъ на новосельѣ.
Бросивши берлогу, мнилъ онъ, что въ исіцсрѣ
За корнями бурен вырваннаго дуба
Онъ найдетъ спасенье отъ собакъ. Въ сей вѣрѣ
Укрѣпись, онъ думалъ: у меня есть шуба,—
Собственная шуба! есть фонарь, кадушка,
Есть кровать и—даже старая подушка;
Стало быть жить можно. Притворюсь калѣкой.
Баба ли, мужикъ ли встрѣтитъ,—скажетъ: экой
Бѣдненькій!! должно быть сиръ онъ и безроденъ,
Людямъ безобиденъ—Господу угоденъ...
Такъ не разъ онъ думалъ, освѣжая спертый
Запахъ кельи; словомъ, былъ калачъ онъ тертый.
Видъ нежданой гостьи Мишку озадачилъ,
Растопыривъ лапы, пятиться онъ началъ
II сказалъ:
— Почто ты, дьявольское сѣмя,
Дочерь Вельзевула, въ этакое время
Забралась къ намъ въ келью? Только что молиться
Началъ, слышу, кто-то скоблется, стучится.
Сгинь ты!., провались ты, кто бы ни была ты,
