272
— Что ты, братецъ, видишь?
— Ничего покуда.
— Погляди направо.
Я поворотился.
Вижу: серебристымъ свѣтомъ озарился
Нижній край тумана, верхній край сгустился
Такъ, что на верхушки сумрачнаго лѣса
Точно опустилась черная завѣса.
Тутъ я, признаюсь вамъ, привскочилъ съ испугомъ,
Хвостъ поджалъ и даже взвизгнулъ; предо мною
Точно въ панорамѣ, свѣтлой полосою,
Всѣхъ породъ собаки цѣпью, другъ за другомъ,
Шли и— проходили, шли и — пропадали.
И хвосты легавыхъ, помню я, торчали
Вверхъ; у многихъ шеи вытянуты были
Такъ, какъ будто эти псы тихонько крались
Къ дупелямъ, которыхъ выводки скрывались
За травой; иные злобно озирались,
И, оскаливъ зубы, мимо проходили.
И, дрожа, спросилъ я: что это такое?
— Это все собачьи души; но молчи ты,
Тутъ есть злыя души и онѣ сердиты,
Какъ я смѣлъ облечь ихъ въ призраки; вѣдь злоо .
Долго остается злымъ и въ видѣ тѣни.
Я глазамъ не вѣрилъ; у меня колѣни
