Въ саду, куда ни обернись,
Деревья млѣютъ въ томъ же зноѣ,
Все также мраморный балконъ
И днемъ и ночью растворенъ.
Но что съ Мими? Что съ ней такое?
Она разсѣянно-грустна,
Она въ себя погружена,
Краснѣетъ и неровно дышетъ.
Ей говорятъ — она не слышитъ,
Молчатъ — она глядитъ на васъ,
Какъ будто вы съ ней говорите.
Она труслива,— а смотрите,
Какая смѣлость!
Ужъ одна,
Безъ горничной, идетъ плескаться
Передъ купальней. Вотъ она
По скользкой лѣсенкѣ спускаться
Ужъ начала, озарена
Лучами утра.
Но волна
Разбрызнулась и побѣлѣла,
Какъ будто снѣгъ въ нее упалъ,
II только сквозь ея кристаллъ,
Дрожа, просвѣчиваетъ тѣло.
Она труслива, а небось,
•
а
Идетъ изъ сада, на авось,
Куда глаза глядятъ,—не труситъ,
Что скорпіонъ ее укуситъ,
Или мѣдянка; на скалу
Одна съ какимъ-то тайнымъ горемъ,
Лидомъ къ лицу съ холоднымъ моремъ
