чаков, маленькие кустики красновато-бурого цвета. Те
перь, по обе стороны дороги, на сотни километров, рас
стилается зелёная низкорослая растительность. Огром
ные темнозелёные арбузы, жёлтые дыни, трёхпудовые
яркие тыквы, которые с трудом поднимает только силач,
пестреют среди зелёных широких листьев, покрывающих
землю. Дыни и арбузы! Сладкий сок их перерабаты
вают в сахар, душистую медовую патоку, а сочные мя
систые тыквы пойдут в пищу тучным стадам, попадаю
щимся нам навстречу.
Наша дорога поворачивает к северу... Уральск, Чка
лов, Магнитогорск... предгорья Урала. Суровые, дикие
горы, холмы — вдали, а мы едем нескончаемой аллеей
плодовых деревьев.
Невысокие яблоньки, груши, сливы сплошной стеной
встали у дороги и манят путника остановиться, сорвать
и попробовать сочные, алеющие плоды, тяжёлым грузом
склоняющие до земли ветви деревьев. На некоторых де
ревьях висят таблички с надписью:
«Плоды есть нельзя, ещё незрелые!»
А остальные?
Мы видим, как проходящие мимо путники смело про
тягивают руку то к одному, то к другому дереву, сры
вают плоды и едят их.
Вот мать ведёт за руку плачущую девочку. Она под
ходит к яблоне, низко склонившей свои ветви у самой
дороги, срывает самое большое, самое красивое яблоко и
даёт его ребёнку. Девочка берёт яблоко, по щекам её
ещё катятся светлые слезинки, но она уже улыбается.
Вот группа школьников останавливается под одной
яблонькой с белыми наливными плодами. Мальчики не
оглядываются боязливо по сторонам, готовые броситься
врассыпную от грозного окрика сторожа,— они срывают
яблоки открыто, не прячась, и никто не останавливает
их. Наполнив карманы яблоками, ребята идут дальше.
Вот старик с палкой тихо бредёт по окраине дороги,
останавливается под яблонями и грушами, нагибается,
собирает падалицу и... огрызки плодов. Он кладёт их в
два небольших мешка, подвешенные на плече, и, когда они
наполняются, высыпает содержимое в большие корзины,
стоящие кое-где под деревьями.
— Зачем вы это делаете? Зачем подбираете даже
огрызки? — спрашиваем мы, остановив машину.
4
