до корабль летит, точно альбатрос, к твоим свободным
и славным берегам?...
Просыпаясь, начинают выходить на верхнюю палубу пассажиры, в одеждах разных наций, разноплеменные и разноязычные, освеженные ночным отдыхом, довольные хорошей
погодой. Кого только здесь нет?
Есть бедняки, жестоко обманутые жизнью, но немиря-
щиеся с этим и настойчиво ищущие на земле своей
лучшей доли; есть торговые дельцы, проникающие с
целью наживы в самые отдаленгыз уголки земного
шара; есть финансовые, чугунные, угольные и другие
короли, ворочающие рыч*агамитой чудовищной государственной машины, что, работая, пожирает, во имя каких то высших целей, несметное количество человеческих жизней; есть любители приключений, и, наконец,
просто, беснующиеся с жиру,- -те, которые не знают,
куда девать доставшиеся им даром богатства. Некоторые из пассажиров первого и второго классов, усевшись, за маленькие наружные столики, пьют кофе или
вино, другие, покончив с завтраком, прогуливаются по
верхней палубе, лезут на мостики, заглядывают и в
ходовую рубку. До моего слуха то и дело доносится
говор на разных языках, а носом я чувствую вместе
с запахом моря аромат дорогих духов. Но я мало обращаю на это внимание, думая лишь о мисс Амелии.
В конце последнего письма, как-бы между прочим, она
спрашивает, кончил-ли я на штурмана. Нет, я все
еще готовлюсь, проводя все свободное время за чтением специальных морских книг, и через несколько
месяцев буду держать экзамен. В успехе сомнения не
может быть—-скоро она будет видеть меня помощником капитана.
94
