3
...Мимо вокзала со свистом пронесся скорый поезд.
Мощный гудок ударил в оконные рамы, стекла вздрогну
ли и зазвенели тоненько и жалобно. Беспокойный стари
чок (он, наконец, угомонился на соседней лавочке) при
поднял голову, пробормотал со сна что-то невнятное и
опять затих. Все вокруг спали. Теплыми мягкими крылья
ми сон укутал и Прасковью Сергеевну. Веки отяжелели.
Ресницы, словно намазанные медом, неодолимо потяну
лись одна к другой...
Сквозь дрему Прасковье Сергеевне начинает казать
ся, что Шиловсккй вокзал—не вокзал вовсе, а их ферма.
Она только что приехала и бежит к своим питомцам.
Лампочки горят ярко, их много, как в цехе того завода,
где она была на экскурсии. Она идет по проходу, а те
лята тянутся к ней, мычат.
Сторож шагает следом и бубнит:
— Горе мне с твоими. Три дня, пока не было тебя*
ревут не переставая. Никого признавать не хотят. А сей
час, как почуяли, что ты идешь, чуть с цепей не сорвались.
— Истосковались, милые,— с нежностью думает Пра
сковья Сергеевна и прибавляет шагу.
— Паша, помоги,—бросается к ней Рая Горохова,—
занемог теленок. Что делать? Может, молока меньше да
вать?
— Нет, что ты,—уверенно советует Прасковья Серге
евна.—Ты лучше дай натощак кипяченой воды и все прой
дет.
— Паша,—кричит ей Маруся Беспалова,—я за твоими
тоже приглядывала. Смотри—все здоровые.
— Спасибо, Машенька,—крепко целует ее Прасковья
Сергеевна,—я ведь знаю, что ты заботливая.
А телята прыгают, радостно мычат. Паша берет щет
ку и начинает их чистить.
— Где же ты, глупышка, так испачкалась,—ласково
приговаривает она, проводя щеткой по шелковистой шер
сти породистой телочки-симменталки по кличке Касатка.
Той щекотно, она начинает беспокоиться, прыгать.
— Попрыгай, попрыгай, погрейся,—похлопывает ее
ладонью Прасковья Сергеевна. — Ведь это, глупышка,
массаж для тебя, чтобы росла лучше.
119
