— Нам с тобой, — сухо заметила она, — такого поче
та не заработать. Счастье человеку— вот и слава!
И будто в ответ на эту реплику со сцены донеслось:
Для каждого есть слава,
Трудись — и она твоя.
2
Пятьдесят с лишним лет тому назад двенадцатилет
няя девочка — дочь многодетного крестьянина большого
приокского села Юшты — начала работать у местных бо
гачей. Поначалу ее брали доить коров только на летний
сезон. Плата—рубль за все лето.
— Прибавку бы надо,—робко просил отец.—Полгода:
и только рубль, семья-то у меня, сам знаешь, какая.
— Потому и беру, что семья у тебя большая. Дороже,,
так я стоящего работника возьму, бабу хорошую. И за что
дороже-то? Девчонке сбегать за пять верст в луга коров
подоить — вроде забавы, а тебе в хозяйстве прибыль,
Нѵ-у, а хорошо будет работать, там посмотрим'—к осени
маленько зерна можно будет добавить.
И юная Паня бегала. Поднималась чуть свет, когда
особенно крепок детский сон. Бежала на пастбище, когда
хотелось побежать купаться на речку. Садилась под оче
редную корову, хотя нестерпимо болели, отказывались
сжимать соски не окрепшие еще руки. И больше всего меч
тала доить когда-нибудь не чужих, но своих собственных
коров. Пусть не столько, сколько имеет ее хозяин, пусть
одну—единственную, но обязательно свою, собственную.
Будет своя корова, думалось тогда, будет счастье. С этой
мечтой до дна испила Прасковья Коврова горькую чашу
подневольного труда за кусок хлеба.
— Сколько лет уж прошло,—с грустью рассказывала
Прасковья Николаевна на следующий день после концер
та самодеятельности.—Забыться бы все должно. А нет,
как вспомнить доведется, не могу слез сдержать. Неправ
ду, видно, говорят, что в счастье плохое быстро забывает
ся. Живуче оно, горе-то...
Революционная буря Великого Октября смела госпол-
ство богачей, принесла желанную свободу. Дышать стало'
легче. Сбылась мечта—на дворе появилась собственная
корова. Но не так-то легко оказалось покончить с бед-
10
