истории, ботанике, зоологии. Наказывает, чтобы яг
учился, а сам нисколько не помогает. О нём есть
что рассказать. Удивишься ты, если узнаешь, как
мы жив'ём.
Я уговорил Псалтырёва прогуляться по городу,
Ночь была тихая, с лёгким морозом. Мы проха
живались по глухим и пустынным улицам. Я вни
мательно слушал своего друга.
— Барин дружит со мною пуще прежнего. Без
меня, должно быть, скучно ему и поговорить не с
кем. Офицеров он ненавидит, друзей у него нико-
го нет. Кроме как по делам службы, он ни к кому
не ходит и у него никто не бывает. Ну, и прихо
дится ему отводить душу со мною. Днём он по-
прежнему спит, а ночью выпивает. Теперь уж
трудно ему остановиться.
Новый фокус он придумал: как только я при
готовлю выпивку и закуски, сейчас же приказы-'
вает мне наряжаться в его мундир, в крахмальную
сорочку, в ботинки. Фигуры у нас подходящие,
только он телесами полнее меня. Приходится мне
что-нибудь подвёртывать на живот, чтобы мундир
лучше обтягивал мой корпус. И вот в таком виде
взглянул я первый раз в ,зеркало и удивился: чем
я не капитан первого ранга? Даже страшно смот
реть на самого себя. Хочется руку поднять к ко
зырьку, чтобы честь отдать. Командир наказывает
мне больше не величать его «ваше высокобла
городие», а называть Василием Николаевичем.
И меня он называет по имени и отчеству — Захар
Петрович.
Конечно, мне очень трудно соответствовать сво
ему барину в обращении на благородный манер.
Но так случилось, что я уже заранее забил себе
голову этой мудрёной для нас, сиволапых, штукой,
всякой всячиной насчёт господского форса. Раз,
