Моя барыня приказывает и мне собирать цветы.
У меня другое на уме, но пришлось подчиниться
ей. А она прямо ликует:
—* Я безумно люблю васильки. Хорошо мужич
кам живётся. Вечно они на лоне природы, среди
цветов.
Извозчики угрюмо косятся на господ. И я про
наших бар думаю: так вот как они смотрят на
нашу кормилицу-землю! Всё у них не так, как у
нас в дер евн е,— и разговоры, и обычаи, и мысли
иные. Поэтому никогда, видно, господам не сой
тись по-хорошему с мужиком. Н е понимают они
того, что для крестьян эти синие цветы— слёзы.
Те, кто трудился здесь, на этих участках, останут
ся без хлеба. У меня невольно срывается с языка:
— Барыня, этн цветы — сорняк.
Она упрекает меня:
— А х , Захар, какой ты невежа! Вырос ты на
земле, а не чувствуешь красоты природы.
—* Вот
если
бы васильки на пустыре росли,
вместо чертополоха, или в овраге, тогда и нашему
брату можно было бы ими любоваться.
Барыня только махнула на меня рукой и запела:
Как голубые огоньки,
Средь золотых стеблей
Растут родные васильки
Для радости моей.
А дальше, видно, не знает слов, и всё повторяет
одно и то же. Ей подтягивает лейтенант Мишель.
А я чувствую, что всё во мне кипит. Хотелось
мне сказать ей словечко, да волки недалечко —
мичман и лейтенант. Будь у меня власть, заставил
бы я этих господ самих землю пахать. Потом по
смотрел бы, как они радовались бы василькам.
Все набрали по охапке цветов и поехали: даль
ше. Минут через пятнадцать остановились на лу-
62
