подводники
27
Каждый из вахтенных — в непромокаемой куртке,
а на голове — большая желтая зюдвестка, похожая на
гриб.
Старший офицер, нагнув голову, протирает замшей
линзы бинокля и говорит как бы про себя:
— Мы вышли из гавани в понедельник...
Узкие глаза рулевого на секунду оторвались от ком
паса и покосились на старшего офицера:
— И тринадцатого числа, ваше благородие.
— Да, и тринадцатого числа.
— Значит, еще хуже?
— Наоборот. По алгебре — минус, умноженный на
ѵ
минус, дает плюс. Поход наш будет удачный.
Незаметно подкрадывается вечер. Простор мутнеет,
наливается сумраком. Небо становится черным, как
свежевспахакная земля.
Изредка появляются острова. Возможно, что здесь
скрываются неприятельские миноносцы.
У меня ноет зуб, и я не нахожу себе нигде места.
Зобов сидит в своей телеграфной рубке. На голове
у него— наушники с проводом. Усердно вызывает кого-
то по радио. На лобастом лице — досада.
— Точно под хлороформом их всех положили— не
отвечают. Вот гады полосатые!
— Кого это ты обкладываешь?
— Да на сторожевых постах, должно-быть, заснули.
Я спрашиваю у Зобова:
— Не напоремся на этот раз?
Пытливо уставилась на меня пара зрачков, заостри
вшихся от яркого света электричества.
— Наш долг итти вперед, живота не жалеючи.
Хочется ударить по руке, что ключом телеграфа вы
стукивает позывные.
