98 —
и упал. Смотрю, а это человеческие внутренности
лежат... Ф у ... Даже теперь не хорошо вспомнить...
Вскочил и опять лечу на свое место. Только прибежал я в каземат, а корабль уж повалился на
бок. Еще один миг и он опрокинулся вверх килем.
Никто и не закричал, чтобы спасались.
— А ты как же? — перебивая, спросил его Дубровин, приподнимаясь на руку.
— Я остался на корабле. Потому в него сразу
вода ухнула, и я не успел выскочить.
— Каким же манером ты выбрался оттуда?—
допытывался все тот же Дубровин.
— А вот сейчас расскажу. Как только хлынула
в каземат вода, у меня внутри точно что-то оборвалось. Ну, думаю, вот мне и могила: пойду вместе с кораблем на дно. Ан вышло не то. Когда
броненосец опрокидывался, я успел ухватиться за
нетолстую паровую трубу, что проходила вдоль
борта; очутился на другой палубе, проще сказать,
на потолке. Потом одной рукой разорвал на себе
белье и нырнул в полупортик. Конечно, хлебнул
немного воды. Но как бы то ни было, а из главной опасности я вырвался. Сразу меня понесло на
верх моря. Прежде всего я увидел свое судно.
Оно плавало вверх килем. Винты работали во
всю — вода так бурлит, как будто кораблю не хотелось тонуть. Дно его было похоже на спину
большой рыбины. Всего вокруг корабля плавало
человек пятнадцать, да на киль забралось человек
восемь. Кто нагишем, а кто в одной рубашке.
