— 72
мана Петрова, который стоит тут же вместе с
другими офицерами. Выхоленный, опрятный, в белом, как свежий снег, кителе, гордо держащий
голову, с черными, завитыми в колечки, усиками
на беззаботно улыбающемся лице, он в одно мгновение становится таким бледным, точно из него
сразу выпустили всю кровь. Потом на лице его
появляется страшная гримаса. Пошатнувшись, он
быстро, неровным шагом уходит к себе в каюту,
бормоча, точно пьяный:
— Это подлость... Надо полиции заявить... Поймать эту сволочь... Я не виноват...
Ребенок, поморщившись, чихнул раза два и, точно почувствовав всю горечь своего существования, залился вдруг звонким плачем.
— От родного сына отказался!—удивляются матросы, вздыхая и укоризненно качая головами, а
другие весело смеются.
— Слава богу — команды прибыло!
Офицеры стоят молча, переглядываясь и чувствуя себя неловко.
Вахтенный начальник, разогнав матросов, обращается к старшему офицеру:
— Что ж теперь делать с ребенком?
— Я сам не знаю,—пожимая плечами, отвечает
тот.— Это дело командира. Пойду доложу ему...
Он уходит.
Багровея, все ниже опускается огромное солнце.
Загораются узкие полосы облаков. Город, его ок
