248
Въ кондитерской, записанъ въ забіяки.
И даже тотъ подозрѣваемъ былъ,
Кто карандашъ съ собой носилъ въ карманѣ;
Какого-то враля поймали въ банѣ...
Москва разахалась, — и нашъ Игнатъ
Попалъ не въ дилижансъ, а въ казематъ.
Въ то утро, какъ свершилось
преступленье
,
Онъ — донесли — кофейню посѣщалъ,
Купилъ себѣ какого-то варенья
II, уходя, кондитеру сказалъ:
«Я ѣду въ Римъ, у васъ родныхъ тамъ нѣтъ ли?
«Я отвезу, пожалуй, коробокъ».
Изъ этихъ словъ сплели такія петли,
Что мой герой, какъ чижъ, попалъ въ силокъ.
Его вт. кофейной знали, какъ артиста,
И не могли принять за афериста,
II стало-быть смекнули, что при немъ
Былъ карандашъ съ готовымъ остріемъ.
Кого-жъ и взять?
Игнатій растерялся,
Клялся, божился, честью увѣрялъ,
Ну, словомъ, какъ преступникъ запирался;
Но тайный судъ его не выпускалъ.
