А. НОВИКОВ-ПРИБОЙ.
5 5
— Хорошо,—соглашаюсь я, глядя на нее, утомленную, но
счастливо улыбающуюся.
Прощаясь, она бросается мнѣ на шею и шепчет:
— Если-бы вы только знали, как мнѣ не хочется возращаться
к мужу!... Я терпѣть его не могу! Милый! Почему вы тогда ни
разу не схватили меня так сильно, как теперь? Почему вы т о
гда заговорили о тюрьмѣ? Вѣдь могло-бы выйти все по иному. Мы
родились с вами друг для друга... Но об этом послѣ... Завтра я
приду к вам на то-же мѣсто... Ждите...
Залитая блеском разгорающейся зари, Амелія уходит какой-
то особой крадущейся походкой, осторожно стуча каблучками
по асфальту тротуара и немного согнувшись, словно чувствуя
на себѣ грѣховную тяжесть, а я, стоя на одном мѣстѣ, прово
жаю ее глазами, пока она не сворачивает за угол.
Мнѣ не хочется спать. Вернувшись к берегу, я брожу по
извилистой каймѣ ракушек, брожу без мыслей и дум, внимая
лишь тихой музыкѣ волн. Гаснут послѣднія звѣзды, блѣднѣет,
словно умирая, луна, а восток разгорается все сильнѣе, отбра
сывая лучи из пурпура и золота. Море, освобождаясь от покро-
вачночи, пламенѣет; по зеркальной глади, сплетаясь в причудли
вые тона, разливаются цвѣтистыя краски; небо, голубѣя, подни
мается выше; раздвигается, огнисто сверкая, горизонт. Ширится
и моя душа, просвѣтленная и бодрая, словно орошенная золо
тым дождем, становится всеобъемлющей, сливаясь с вольным
простором, пронизанным ярким свѣтом показавшагося солнца.
Море—зовет.
Быстро, словно боясь опоздать, я иду в матросскій дом нани
маться на корабли.
Барнаул 1919 г.
