Особое благоговѣнье, — бредилъ
Стихами — и уже мечталъ о славѣ.
Однажды, растерявши всѣ свои
Грошовые уроки, въ лѣтній мѣсяцъ,
Я, братецъ, упивался самой гнусной
И неприличной бѣдностью; голодный
Ходилъ я по бульварамъ; изъ сапогъ
Выглядывали пальцы, — точно такъ лее
Какъ у Наполеона перваго въ гробу,
Открытомъ на скалѣ святой Елены.
И какъ Наполеонъ, который жаждалъ
Всѣмъ міромъ обладать, такъ точно
Я жаждалъ обладать какой-нибудь
Румяной, свѣже-испеченной сайкой.
Ну, словомъ,—были дни, когда буквально
Я голодалъ... Въ одинъ изъ оныхъ дней
Вдругъ вспомнилъ я... — о, радость!., вспомнилъ,
Что мнѣ редакторъ, нѣкто Петръ Михайлычъ,
Весьма почтенный мужъ, — не заплатилъ
Ни гроша за мою статью. Оттиснуть —
Оттиснулъ; но еще не заплатилъ...
Ахъ, чортъ возьми! Да какъ же это? — Ну,
Неужели мнѣ за мою работу
Онъ не заплатитъ двадцати цѣлковыхъ? —
Не можетъ быть.
Сочішеиіл Я. П . Полонскаго. Т. III.
ю
