На стульяхъ, на диванахъ, на окошкахъ
И даже на полу валялись книги;
Старинные стояли шкапы, на стѣнѣ
Мелькалъ булатъ,—должно быть панцырь древній.
Или какой-нибудь, добытый съ рынка, щитъ.
Изъ рамъ портретовъ предо мной мелькали
Одни лишь пятна; комната была
Озарена сіяніемъ луны,
Но стѣны были въ сонномъ полумракѣ.
Я помню, носъ мой слышалъ запахъ пыли:
То былъ мышиный запахъ старины.
Я проходилъ по комнатамъ, какъ будто
По заколдованному замку. — «Проходите!»
Старухи голосъ дребезжалъ за мной,
— «Ступайте прямо, — а потомъ направо».
Тутъ увидалъ я дверь, — гнилую раму
Съ потускнувшими стеклами. Терраса
Была подъ кровлей, — и сошелъ я въ садъ,
И помню, ночь была такая
Великолѣпная!., и свѣтъ, и тѣни—
Все было неподвижно, — тонкій запахъ
Сосны сливался съ запахомъ цвѣтущихъ
Душистыхъ липъ; надъ садомъ мѣсяцъ
Такъ и сіялъ, — въ аллеяхъ было глухо...
Я шелъ, шелъ, шелъ,— наткнулся на заборъ,
10*
