3 0 8
И въ дни парадные въ каретѣ этой
Опять качается святой отецъ,
Любовью, правдой, разумомъ отпѣтый
II, стало быть, давно живой мертвецъ.
БОЛЬШАЯ НЕПРІЯТНОСТЬ.
Гроза росла;—но не извивы молній,
А выстрѣлы сверкали. Никогда
И самъ Зевесъ съ Олимпа въ міръ нашъ дольній
Не низвергалъ такихъ громовъ, когда
Съ титанами боролся. Облаками
Клубился дымъ, ихъ сѣрыми волнами,
Какъ нѣкій древній богъ, со всѣхъ сторонъ
Вольнолюбивый Римъ былъ окруженъ.
Гроза росла—къ французамъ приливали
Тѣ силы, что позднѣе шли стѣной
На вольныхъ парижанъ и запятнали
Свой стягъ братоубійственной враждой...
Онѣ теперь надъ Римомъ упражнялись:
Зигзагами кой-гдѣ траншеи шли,
Кой-гдѣ росли, тянулись, приближались
