137
Какъ руина, пустъ былъ послѣ разоренья;
Наконецъ, былъ отданъ въ полное владѣнье
Птичницѣ Аринѣ. У кривой Арины
Мужъ былъ старикашка, отставной солдатикъ.
Спрятавъ йодъ фуражку желтыя сѣдины,
Онъ носилъ суконный, сѣренькій халатикъ,
Тотъ, что былъ когда-то егерской шинелью.
Въ домикѣ солдатикъ надъ своей постелью
Въ уголокъ поставилъ мѣдный образочекъ
И зажегъ лампадку; небольшой пучочекъ
Вербъ, что изъ-за стоянки съ масломъ выставлялся,
Долго намъ, собакамъ, розгами казался.
Не успѣлъ солдатикъ въ домикѣ обжиться,
Какъ уже падъ кровлей сталъ дымокъ клубиться,
Затрещала печка и запахло щами:
Это примирило съ новыми жильцами
Нашихъ либераловъ—и они старались
Придержать языкъ свой, хоть и раздражались.
Лежни трепетали за подвалъ съ примятымъ
Сѣномъ; особливо баричамъ женатымъ
Почему-то было не совсѣмъ-то ловко —
Чудилося— будетъ всѣмъ перетасовка.
Амки, жены старыхъ фатовъ, пролѣзали
Первыми къ крылечку, и когда Арина
Па порогъ садилась, руки ей лизали,
