143
Да начни ихъ щупать,—властелинъ ихъ въ страхѣ
Будетъ только хлопать крыльями да охать.
Пи зубовъ, ни лаю—только клювъ да похоть!
Такъ ли нашихъ амокъ мы оберегаемъ!
Мы за нихъ грыземся или громко лаемъ.
Отчего-жъ Арина псарню обижала,
Отчего собакамъ куръ предпочитала
II не съ нами—больше съ пѣтухами зналась?
Отчего Арина съ нами обращалась
Дерзко? «Ахъ вы! псы вы! Чтобъ вамъ провалиться!»
Хуже и глупѣе можно ли браниться!
Нашъ Трезвонъ на это отвѣчалъ ей лаемъ;
Но Барбоска въ грусти сталъ неузнаваемъ.
Онъ ругню Арины слушалъ равнодушно.
Вотъ, однажды, помню, всѣмъ намъ было скучно,
Цѣлый день Арина только куръ кормила
И, когда мы лѣзли въ сѣни къ ней, намъ въ рыло
Тыкала ухватомъ. Чувствуя волненье
Крови молодое, милый нашъ мечтатель
И ораторъ, словомъ, нашъ Барбосъ-пріятель,
Какъ бы выражая полное презрѣнье
Къ птичницѣ и къ людямъ, сумрачный и гордый,
Легъ со мною рядомъ, то-есть морда съ мордой,
II тихонько началъ завывать: «о, люди!
Обезьянье племя! или въ вашей груди
