24
Обомлѣла она отъ испуга,
Отъ нахальной п каменной ласки...
На разсвѣтѣ бѣдняжка очнулась...
Что-жъ, очнувшись, она увидала?
На полу, у кровати,—обломки
Перешибленныхъ крыльевъ нахала;
Онъ же самъ, что разбилъ ея сердце,
Тотъ, по комъ она тайно вздыхала;
Безмятежно лежалъ, улыбаясь,
Сверхъ цвѣтного ея одѣяла,
II шепталъ ей: «Ей-Богу же, Фаня,
Я далеко не то, чѣмъ казался,
Я на привязи былъ, и, конечно,
Ты желала, чтобъ я отвязался...
Твоя мама меня тормошила,
Точно я для нея былъ игрушка...
Твоя няня звала меня чортомъ...
Каково?!.. Поцѣлуй меня, душка!
Эхъ! не бойся меня: я былъ вѣтренъ,
II купчихъ надувалъ, не краснѣя;
