Задумчиво изъ-подъ густыхъ рѣсницъ
Въ молитвенномъ какомъ-то настроеньи
Куда-то въ даль глядѣли, и въ чертахъ
Ея лица, казалось, грусть была
Невыразимая, а пряди пышныхъ
Темнокаштановыхъ волосъ ея вились,
И вѣтерокъ слегка ласкалъ ихъ, словно
Остерегаясь смять ихъ. Говорятъ,
Мадонна РаФаэля — совершенство;
Но совершеннѣе того, что далъ мнѣ Богъ
Увидѣть — я не знаю... „Ужъ не сонъ ли?11
Подумалъ я... и мнѣ хотѣлось
Заговорить; но у меня языкъ
Прилипъ къ гортани...
XIV.
„Вдругъ она очнулась
И тотчасъ же замѣтила меня.
Она замѣтила смѣшной восторгъ мой,
Мои съ такимъ наивнымъ изумленьемъ
Приподнятыя плечи, улыбнулась,
Потупилась и, опустивши складки
Своей вуали, легкая, какъ тѣнь,
Исчезла за стѣной и, можетъ быть,
У паперти вошла въ толпу. А я?
Увы, я, какъ дуракъ, на томъ же мѣстѣ
Стоялъ, какV вкопанный, — былъ, какъ въ чаду
Или въ туманѣ. Мнѣ хотѣлось плакать
И ликовать, и славить Бога.
Я все забылъ... Когда же спохватился,
Ужъ было поздно. Тщетно я,
Какъ угорѣлый, бросился туда,
Гдѣ раздавался благовѣстъ.
