80
„Ж
долго слушаетъ, какъ соловей гремитъ —
„И не по твоему желаетъ и груститъ.
„Но не спѣши, дитя, бѣжать на встрѣчу къ ней!...
„Всѣхъ сказочныхъ чудесъ—-повѣрь! — она страшнѣй;
„И можетъ быть — увы!“ шепталъ мнѣ лѣсъ густой:
„Ты отъ меня уйдешь съ мучительной тоской,
„И для души твоей придетъ пора чудесъ —
„Пора такихъ чудесъ, какихъ не знаетъ лѣсъ!‘£
ДВОЙНИКЪ.
Я шелъ и не слыхалъ, какъ пѣли соловьи.
Ж
не видалъ, какъ звѣзды загорались,
Ж
слушалъ я — шаги, шаги, не знаю чьи,
За мной въ лѣсной глуши неясно повторялись.
Я думалъ — эхо.... звѣрь.... колышется тростникъ...
Я вѣрить не хотѣлъ, дрожа и замирая,
Что по моимъ слѣдамъ, на шагъ не отставая,
Идетъ не человѣкъ, не звѣрь, а мой двойникъ.
То я бѣжать хотѣлъ, пугливо озираясь,
То самого себя, какъ мальчика, стыдилъ...
Вдругъ злость меня взяла—и страшно задыхаясь,
Я самъ пошелъ къ нему навстрѣчу и спросилъ:
— Что ты пророчишь мнѣ, или зачѣмъ пугаешь?
Ты призракъ иль обманъ Фантазіи больной?
— Ахъ! отвѣчалъ двойникъ:—ты видѣть мнѣ мѣшаешь
Ж
не даешь внимать гармоніи ночной;
Ты хочешь отравить меня своимъ сомнѣньемъ,
Меня — живой родникъ поэзіи твоей!..
