которых он «поженил». Он разговаривал с де
ревцом вслух:
— Бунтуете? Вижу. Ух, как бурлят? Какая
потасовка! Ничего, молодожены. Стерпится—-слю
бится... Ага, вот уже новый признак свою физио
номию показывает. Чудесно. Лет через шесть я
вас совсем помирю. Будете сладкие, крупные.
Поедете на север, будете людей веселить. Чело
веческие детишки будут вам радоваться, красть
будут вас, ломать, кушать... Ээ, боже мой —
какая красота!..
Мичурин поднял лицо и, счастливый, закрыл
глаза и улыбался, словно видя победное шест
вие на север своих произведений.
Но вот к берегу причалил баркас. В сад во-
шла группа молодежи. Среди молодежи — про
фессор Карташев.
— В этой тиши я провел отшельником два
года, — не без самодовольства сказал он сту
дентам, любуясь садом. — Да. Здесь я очень
много работал над критическим освоением и под
ведением теоретической базы под довольно хао
тическое эмпирическое построение Мичурина.
— А кто там болтает глупости?! — послы
шался вдруг голос Мичурина. — Терентий, кто
это там? Не профессор ли Карташев?
— Так точно, Иван Владимирович, — сообщил
Терентий,
137
