24
МОРЕ ЗОВЕТ. ПОВѢСТЬ.
— Дьявольская наша жизнь!...
— Подлое судно!
— Да, если на таком суднѣ проплавать год, то живым-то
останешься, но к Маргаритам не захочешь...
Но стоит только погодѣ улучшиться, как настроеніе команды
мѣняется. В особенности, пережив бурную ночь, матросы радост
но встрѣчают хорошее утро и невольно, быть может в ты
сячный раз, засматриваются в ту сторону, гдѣ так красиво
алѣет заря, разливаясь по волнистой, еще лѣнящейся шири океана
рдѣющими красками, гдѣ, сбрасывая с себя блестящія ризы, по
степенно переходящія из ярко-малиновых в золотисто-шафран
ные цвѣта, торжественно поднимается огневое солнце. Даже*
рыжій Шелло, как казалось раньше, ко всему равнодушный,
кромѣ ѣды и выпивки, глядя прищуренными глазами в сіяющее
око неба, не может удержаться от улыбки, говоря:
—- Мы, моряки, принадлежим к категоріи міровых бродяг, а
потому для нас доброе солнце должно быть дороже всего...
— А коньяк все-таки лучше!—посмѣиваясь, вставит кто-
нибудь из матросов.
— Нам и коньяк нравится только потому, что он предста
вляет собою тоже солнце, но только в растворенном видѣ,—воз
ражает на это Шелло.
Труднѣе всѣх служить Джиму Гаррисону. Он не только не
может лазать по мачтам, но и внизу работает вяло, ходит
медленно, сутулясь под тяжестью сурово прожитых лѣт. На
второй-же день, послѣ того, как мы оставили берега Англіи, у
него произошло столкновеніе с боцманом.
— Эй, старина!
Перетаскивавшій в это время снасти с одного мѣста палубы
на другую, Джим, услышав окрик боцмана, останавливается и,
кладя снасти перед собою, спрашивает:
— Что вам угодно?
— Вы не ходите, а ползаете, как беременная мокрица по
мокрому мату!
Джим, ощетиниваясь, отвѣчает на это:
— За то вы бѣгаете, точно ошпаренный пес!
Боцман, не ожидавшій такого отвѣта, откидывает назад го
лову, точно получив удар по лбу.
Одно мгновеніе они стоят молча, оглядывая друг друга, точно
впервые встрѣтились.—один в кожаной курткѣ, в широких шта
