132
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
— А ну-ка, парень, займись этим делом.
Лутаггани, поставив ведро на палубу, на мгновение расте
рялся.
— Я не могу,—решительно заявил он.
Боцман подошел к нему вплотную.
— Почему?
—■ Стошнит.
— А как же других не тошнит?
— Не знаю. Привыкли...
—• Вам тоже пора привыкнуть. Кстати, покажите свою
святость на деле. Это будет лучше, чем языком трепать.
— Оставьте мою святость! Сказал—не могу!
Оба' замолчали, как бы обдумывая, что еще сказать,
и несколько секунд стояли друг против друга, взъеро
шенные и непримиримые, с остановившимися взглядами.
Каждый почувствовал, что это не может пройти даром,
ибо и приказ одного и неповиновение другого были слиш
ком категоричны. И з раструба вентилятора, всколыхнув
тишину, донеслась сипящая ругань Чин-Ха.
— Значит, вы отказываетесь исполнить мое распоря
жение?—спросил еще раз боцман, ощериваясь и показы
вая поломанные пожелтевшие зубы.
— Да!—окончательно отрубил Лутатини.
— В таком случае—закуси, церковная крыса!
Лутатини даже не понял, что вслед з а этим произошло.
Только цокнули челюсти, и рвайулась назад голова. От
ступая, он закачался и опрокинул ведро с остатками
олифы. В его черных глазах, сначала удивленно раскры
тых, вдруг заплескались огоньки безумия. Он громко
вскрикнул и, стуча деревянными башмаками, понесся по
палубе в сторону кормы.
— Опять вздумаіл сопротивляться?—проворчал боц
ман.—Я из тебя выбью поповскую спесь.
С мостика!, оторвав глаз от секстанта, глянул вниз
первый штурман и спросил:
