122
А. Н О В И К О В - П Р И Б О И
— Вот хорошо! Знаете, что я придумал? Я удивляюсь,
как это раньше не приходила в голову такая мысль. Вы
когда-то сообщили мне, что в Буэнос-Айресе живут ваши
родители и сетра. Они теперь, вероятно, с ума сходят, не
зная, куда вы пропали. А я (ведь мог бы давно вам помочь.
— Говорите!—вскрикнул Лутатини.
— Тише.
Каменное лицо радиста сразу ожило, подобрело, озари
лось грустной улыбкой, глаза засветились сочувствующей
теплотой. Это был новый человек, отзывчивый на стра
дания других. Ему нельзя было не поверить. Он выгля
нул за1дверь, а потом, захлопнув ее, тихо заговорил:
— Только это останется безусловно между нами. Ни
кому—ни слова. Иначе я подвергаюсь большому риску.
А теперь слушайте. Ровно в половине первого приходите
сюда. Станьте около моей рубки и будете смотреть за
палубой. Если только покажется кто-либо из командую
щего состава, вы мне три раза стукнете в дверь. А я
тем временем займусь... знаете—чем?
Лутатини, таращ а глаза, вытянулся, подался вперед.
— Чем?
— Я дам через сухопутные станции радиотелеграмму
в Буэнос-Айрес. В ней сообщу ваішим родителям, что вы
плаваете на „Орионе", а они сами догадаются, какие
нужно будет принять меры. Если и не смогут спасти, то
будут знать, что вы живы.
Лутатини, схватив руку радиста, страстно зашептал:
— Вы... вы—благороднейший человек... Когда мы
стояли у острова Ожидание, я только и думал о том,
чтобы как-нибудь известить своих родителей. И вдруг—
такое счастье...
— Имейте в виду, что я совершаю преступление про
тив долга службы.
— Я понимаю... но ведь это—ради спасения страдаю
щего человека... Ах, боже мой! Вы так добры ко мне!..
